Таня Гроттер и пенсне Ноя - Страница 23

– Ухлопал Пуппера, красавец? – продолжал Поклеп. – Подумать только: на белом отделении у нас учатся закоренелые бретеры! Вначале Шурасик, потом Гроттерша, а теперь вот, едва Таньку вернули, Валялкин рвется на темное! – приветствовал его завуч.

– Поклеп! – укоризненно сказал Сарданапал.

– Я знаю, как меня зовут. Мой папа долго не думал над моим именем: дал свое собственное. Результат превзошел все ожидания: получилось красиво и выразительно… Ну что, Валялкин, рад, что все так произошло?

– Я не рад, – возразил Ванька.

– Но ведь ухлопал Пуппера? Признайся, ухлопал?

Валялкин кивнул. С этим спорить не приходилось.

Поклеп победно взглянул на него, как если бы добился по меньшей мере признания.

– Хм… Тети Пуппера утверждают, что это было убийство. Ты сшиб Гурия с метлы и позволил мальчику-герою утонуть в океане. И не спорь – магспертиза палки от метлы уже доказала, что Гурий был атакован именно твоей магией! – колко сказал Поклеп и, чуть сбавив тон, добавил уже мягче: – Может, ты скажешь, как вы до всего этого додумались? Твоя была идея, а?

Ваньке хотелось сказать, что дуэль вообще-то была идеей Пуппера, но это смахивало бы на ябедничество.

– Да, моя, – произнес он. – Я не хотел, чтобы он получил Таню. Он ее не стоил.

– А ты ее стоишь? – заинтересовался вдруг Сарданапал.

– И я не стою. Ее никто не стоит, – признал Ванька.

Академик задумчиво посмотрел на Валялкина и стал расспрашивать его о подробностях дуэли. Ванька скупо рассказывал. На миг ему почудилось, что у него защекотало в голове. Он заподозрил было, что его подзеркаливают, но подумать такое на Сарданапала было почти кощунством. Поклеп же так сурово надувал щеки и так яростно ворочал выпуклыми, как у рака, глазами, что Ванька предпочитал стоять к нему боком, чтобы не сбиваться.

– М-м… Вот оно как… На мой взгляд, оба хороши: передрались как петухи! – пробурчал академик, когда Ванька закончил. – А теперь главное: Магщество Продрыглых Магций требует твоей выдачи. Все очень серьезно. Каждые двадцать минут обязательно прилетает купидон в траурных штанишках и с очередной депешей. Это сплошь ультиматумы! Похоже, у Бессмертника Кощеева и прочих умников приступ бюрократического вдохновения.

Поклеп кисло посмотрел на Ваньку:

– Теперь ты понимаешь, во что ты нас втянул? Они жаждут крови. Если мы тебя не выдадим, они грозят Тибидохсу всевозможными санкциями, начиная от запрета на ввоз и вывоз магических перстней и вплоть до бойкота драконбольной команды на всех состязаниях. Наша школа магии станет школой-изгоем. Ее значение упадет.

Ванька убито слушал его, понимая, что Поклеп прав.

– Буян окажется в изоляции. Не думаю, что это та цена, которую мы должны платить за заурядного мальчишку, который по дурости ухлопал искрой всемирного очкарика! Ты хоть понимаешь, в какую лужу ты нас усадил? – сурово продолжал завуч. – Ну, что ты скажешь?

Ванька вздохнул.

– Я… я сам могу к ним выйти, – предложил он. – По своей воле. Отдам себя им в руки, и пусть делают со мной что хотят. Я защитил Таню, а что будет теперь со мной – безразлично.

– Ты действительно способен к ним выйти? Сдаться магфордцам и отправиться в Дубодам? Даже зная, что честно дрался на дуэли и рисковал своей жизнью ничуть не меньше хваленого Пуппера? – негромко спросил Сарданапал.

Ванька, помедлив, кивнул.

– Возможно, через какое-то время они и вытащат тебя из Дубодама, основательно уже постаревшего. Отберут всю магию, сотрут память, наденут ошейник с цепочкой и заставят до конца дней отгонять мух с бронзового бюстика Пуппера. А такой бюстик его добрая тетя наверняка установит на главной аллее Магфорда. А около бюстика скорее всего поставит копилку, в которую каждый, кто захочет пнуть тебя, должен бросить монетку. Очередь к копилке будет длинной! – испытывая его, продолжал Сарданапал.

Ванька содрогнулся.

– И это спасет Тибидохс? – с усилием спросил он.

Усы академика задумчиво шевельнулись.

– Скорее всего да. Бессмертника такой выход устроит.

– Тогда я согласен. Хоть в Дубодам, хоть куда… – кивнул Ванька.

– И ты не раскаиваешься, что дрался? – спросил Сарданапал.

– Нет. Разве что жалею о том, что не сгинул в океанской пучине вместо Гурия. Но тогда он не отстал бы от Тани, – грустно сказал Валялкин.

– Отлично. Раз ты упорствуешь, иди! Сядешь на пылесос и явишься в Магщество. Думаю, тебе достаточно будет вылететь за пределы Грааль Гардарики! – Академик безжалостно кивнул на дверь. Оттуда сразу же соскользнул золотой сфинкс и зарычал у ног Ваньки.

Валялкин понял, что аудиенция окончена. Его судьба решена. Он медленно двинулся к дверям. Один шаг… Еще один… Сфинкс золотой молнией вился у обожженного бедра. Сарданапал с интересом разглядывал корешки магических книг. Поклеп сопел, теребя пуговицу оповещальника.

«Ну вот и все!» – подумал Ванька, открывая дверь. Но именно в этот миг Сарданапал властно остановил его:

– Вернись!

Ванька удивленно обернулся.

– Я испытывал тебя. Если бы ты стал пресмыкаться и унижаться, я разочаровался бы в тебе, – задумчиво сказал глава Тибидохса. – А теперь вот что… Пора действовать. Поклеп, у тебя заложило уши!

– Чего? – удивился завуч.

– Вот именно «чего»! Я говорю: у тебя заложило уши. Ты ничего не слышишь.

Поклеп понимающе осклабился:

– Ась? Ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому не скажу!

Завуч отошел к кожаному дивану на лапах грифона, сел и с явным удовольствием откинулся на спинку. Сарданапал приблизился к Ваньке и положил руки ему на плечи: