Таня Гроттер и пенсне Ноя - Страница 77

После того, что она увидела, Таня уже не могла заставить себя использовать жезл. Испытывая бесконечное омерзение, она разжала пальцы. Упавшая рука корчилась на полу, сгибалась и цеплялась пальцами, упорно пытаясь подползти к Ваньке. Но Таня шагнула и отбросила ее ногой, брезгливо и быстро.

Рука ударилась о стену. В тот же миг от нее оторвалась и, сгустившись, повисла в воздухе плотная тень. Должно быть, Чума все это время была там, внутри, так как сумела вытянуть из Бульонова много жизненной энергии. Ее призрак выглядел гораздо материальнее поручика Ржевского и его впечатлительной супруги.

– Подними жезл, девочка! Ты должна выполнить наш договор! Разве ты не хочешь спасти своего юного ветеринара? – хрипло спросила Чума.

Таня стремительно повернулась к ней и взглянула на Чуму сквозь пенсне. Посмотрела и едва удержалась от крика. Вместо мерзкой мертвой старухи, чье тело давно истлело, она увидела молодую миловидную женщину. Женщина эта была смугла, чуть раскоса, с длинными вьющимися волосами – но самое неприятное, что Таня ощущала в ней сильное сходство с собой. Такое близкое, что сомнений не оставалось… Да, это была она.

Вместо души в груди Чумы-дель-Торт – а пенсне Ноя показывало и ее – сидела темная съежившаяся птица с отрезанными крыльями, кое-как прихваченными светлыми нитками.

Таня ударила кулаком по стене, содрав кожу. Боль образумила ее, иначе она сошла бы с ума.

– Не смей! Что ты делаешь? Ты поклялась! – всполошилась Чума.

– Я обещала, что уступлю тебе тело, но не обещала, что оно будет новеньким! – сказала Таня.

– Нет, – просипела Чума. – Не глупи, если хочешь спасти своего приятеля! Коснись же Ваньки жезлом и сделай все, как мы договорились! И не мешкай – время идет!

Съежившаяся птица, которую Таня видела в пенсне, вдруг подняла голову и очень внимательно и пронзительно взглянула на нее. И тут… сложно сказать как, но Таня с необычайной ясностью поняла, что Чума лгала ей. Нет, она не оживит Ваньку, и жезл не вернет ему душу. Все было обманом – обманом с самого начала.

– Я не верю тебе! Ты хочешь, чтобы я убила Ваньку, как тех воинов из праха, а ты в награду за то, что я стала убийцей, заберешь мое тело! Думаешь, я не понимаю, почему ты так на меня похожа? Сейчас я стою на перепутье двух дорог, двух расходящихся реальностей – в одной из них ты получаешь мое тело! – крикнула Таня. – Наш договор расторгнут! Тебе лучше взять назад свою клятву.

Глаза Чумы яростно вспыхнули. Молодая смуглая женщина исчезла, и Таня вновь увидела ссохшийся остов старой ведьмы.

– А, догадалась!.. Это все скверные стекла жалкого Ноишки, правдолюбца и моралиста! Недаром я посылала хмырей выкрасть его портрет! Жаль, что поздно… Нет, ты все равно произнесешь магическую формулу отречения и отдашь мне тело. Ты пленница Дубодама! И тебе, и Ягуну, и этому жалкому растению (она кивнула на Ваньку) уже не выйти отсюда. Вы в ловушке!

– В ловушке? – быстро спросил Ягун. – Почему?

Чума небрежно кивнула на дверь, призывая его убедиться самому. Ягун шагнул и распахнул дверь, но тотчас в ужасе отпрянул. За ней ничего уже не было, кроме сосущей черноты. Играющий комментатор крикнул, но звук его голоса тут же заглох, растворился в пустоте.

Не только глаза Ягуна видели это – пенсне Ноя показывало то же самое. Сразу за порогом упорядоченный мир обрывался в никуда, растворялся, заканчивался, проваливался во мрак. Там не было уже ни времени, ни пространства – совсем ничего.

– Это почему так? – растерянно спросил внук Ягге.

Призрак Чумы-дель-Торт медленно подплыл к нему.

– Это Дубодам… Сердцевина магнита, улавливающая чувство вины и усиливающая его. В каждом живет вина, и чувство это неискоренимо… Даже если ты просто разбил в детстве чашку, для Дубодама ты уже виновен. Прихлопнул муху, испытав при этом хотя бы слабое удовольствие, – ты убийца. Поднял на улице оброненную кем-то мелкую монетку и не вернул ее хозяину (даже если его и не было рядом) – вор. Соврал по пустяковому поводу, даже в шутку, – лжец. Дубодам никогда не выпускает тех, кто вошел в него без особого заклинания, которое служит ему паролем. И не важно, попали ли вы сюда случайно или были заточены… Единственное место, откуда еще можно выйти, – это небольшая площадь у ворот. Все шишки из Магщества и магвокаты, заметь, никогда не рискуют проходить дальше, хотя кое-кто и знает это заклинание.

– Тебе это было известно, и ты все равно послала нас сюда? – спросила Таня.

Полупрозрачное тело Чумы затряслось, задрожало.

– Ты еще ничтожнее и глупее, чем я думала. Не надо было приходить, а теперь поздно… – сказала она.

– А как же ты сама планируешь выйти? Ты, залитая чужой кровью больше этого жезла? Или тебе известно заклинание? – спросила Таня, оглядываясь на жезл, который упорно полз к Ваньке, царапая синими ногтями пол. Таня шагнула к нему и вновь с омерзением толкнула его ногой.

– Зачем оно мне? Я бывала здесь десятки раз, еще во времена войн с нежитью. На меня магия Дубодама не распространяется. Я ему не нужна. Дубодам подпитывается вашим страданием, я же сама причиняю его. Если бы не я, многие камеры Дубодама были бы пусты, и ему, Дубодаму, это отлично известно.

– А де менты?

– С каких это пор де менты существуют отдельно от этих стен? Знай же, все, что находится внутри, – это одно целое: коридоры, стены, башни. Так же и де менты… Они часть Дубодама, его кровь и плоть… А теперь хватит болтать! Ты поклялась Разрази громусом, что отдашь мне тело, если я проведу тебя в Дубодам к Ваньке. Я провела…

Чума нетерпеливо шевельнула рукой.